Рассказы о жизни группы

С Димой мы познакомились немножко мистическим образом - почти год группа играла, не зная толком, кто из знакомых барабанщиков доберется до концерта. Мы усиленно искали музыкантов - периодически встречаясь на репетиционной базе с кандидатами в наши барабанщики. Кандидаты либо не умели играть, либо умели играть, но хотели играть что-то совсем иное - металл, рокабилли, блюз или еще что-то, либо умели играть и им было все равно что, лишь бы денег давали много и часто. Совсем измаявшись, я обратилась к Вере Сажиной - известной авангардной певице, рэй-ки мастеру и шаману - с просьбой повесить обьявление в джазовом колледже, где она на тот момент училась. Вера обьявление повесила и через пару дней позвонил Дима Глазов, который совершенно случайно зашел в колледж. Увидел обьявление, понял, что оно висит исключительно для него, сорвал его со стены и тут же позвонил нам.

С Борисом "Борсом" Лабковским мы познакомились у Паши Ходакова - Паша нам долго рассказывал про Борса, особенно упирая на то, что Борс мультиинструменталист. Я, основываясь на многолетнем опыте общения с людьми, считающими, что они умеют играть на многих инструментах, была уверена, что если человек думает, что он может играть на многих инструментах, стало быть не умеет ни на одном. Поэтому с Борсом знакомиться и не хотела. Забавно то, что про Бориса мне рассказывал неоднократно Женя Дубровский, при этом, правда упоминая, что Борс - вещь в себе и с группой скорее всего играть не будет. В это же время, Андрей Рогожин тоже говорил про то, что есть на свете некий саксофонист Лабковский... В общем, когда мы приехали в гости к Ходакову и Паша сказал, что сейчас приедет Борс - было уже ясно, что нам с ним играть. Так оно на некое количество времени и получилось. Итак, Борис Лабковский умеет играть на саксофоне, пианино, бас-гитаре и просто гитаре и на разных перкуссионных интрументах. Борс - ученик Виктора Борисовича Лукина, художника и мультиинструменталиста, первого проводника в России идей фри-джаза. Когда-то из джазового колледжа отчисляли студентов только за то, что они поздоровались с Лукиным. Лукин был наглухо запрещен к общению. Потом Лукин уехал в Америку, из нее поехал в Непал. В Непале он вместе со своим другом полез по горам. Друг погиб, честный Лукин пошел в полицию.

Полиция пронюхала, что у Лукина много денег и посадила его в тюрьму на десять лет, деньги отобрав. Все десять лет он и просидел, в какой-то момент дав интервью через решетку английским журналистам. Отрывки интервью вошли в композицию "Лукин" группы "До-Мажор" (альбом "Ноэма"). Еще про Лукина в одной из самиздатовских "КонтрКультУр" был материал. Лабковский один из первых русских рэй-ки мастеров, занимается ци-гуном и умеет грамотно размахивать длинным деревянным китайским мечом. Впрочем, железный меч у него тоже есть. Через несколько дней после концерта в ЦДХ у Борса вылетел передний зуб. Зуб давно уже плохо себя чувствовал и окончательно расшатанный Борькиными саксофонными штудиями решил вылететь. Когда Борс сходил по этому поводу к зубному, выяснилось, что болеет не только один зуб, но и вся верхняя челюсть, поэтому лучше на саксофоне не играть. Борс срочно взял в руки бас- гитару, сделав героическую попытку сыграть на басу то, что он играл на саксофоне. При этом он прикупил издающую неимоверные свистящие и хрюкающие звуки басовую примочку. В клубе "Лаки Пицца" мы выступали, всем на удивление, с двумя басистами. Потом также с Борсом на втором басу поехали в Тюмень и сыграли у Диброва. Диброву я обьяснила, что второй басист - это саксофонист, у которого вылетел зуб.

В альбом "Где-то сказки были" я включила те песни, которые по разным причинам не игрались группой или же игрались, но так и не были зафиксированы ("По дорогам", например). Это акустический, бардовский альбом, имеющий историческую ценность. Я пою свои песни под гитару. Альбом был выпущен на аудиокассетах отделением "Выход".

Альбом был записан на основе квартирного концерта 30 августа 1998 года, состоявшегося у меня дома для друзей. Некоторые песни потом были переписаны, тоже дома. Полностью "Где-то сказки были" завершились к концу сентября. В оформлении использованы рисунки Светы Холодковой, оставшиеся у меня со времен, когда я на ризографе делала свои книжки стихов.

Позвонил нам Сергей Александров - ситарист и ритм-гитарист "До свиданья, мотоцикл!" и рассказал, что он теперь работает на фирме, недавно образовавшейся, которая будет специализироваться на российской электронной музыке. Еще рассказал, что сейчас его фирме нужен российский трип-хоп. Если написать альбом трип-хопа, то тут же дадут две тысячи долларов, альбом издадут, снимут клип и будут группу раскручивать. Говорил Александров убедительно. Анчевский спросил, что такое трип-хоп, Александров обьяснил, что это собственно то, что мы и так пишем, но не вживую сыгранное, а записанное на компьютере. Анчевский сделал вид, что понял. Вечером мы позвонили Даниле и спросили про трип- хоп, обьяснив, что если мы его запишем, то нам дадут денег и все будет очень хорошо. Данила приехал на следующий день и рассказал про лупы, также привез пару компактов того самого трип-хопа. Решено было срочно записать альбом. Мы несколько раз звонили Александрову, который нас подогревал рассказами о том, что надо торопиться, чтобы успеть войти уже в первый сборник русского трип- хопа. Достаточно быстро мы записали "Ты будешь танцевать" и передали ее Александрову. Сергею песня понравилась, хозяева фирмы сказали, что это слишком отличается от всего остального, посему шансы у нас невелики. Мы не унывали и решили писать дальше. Через какое-то время фирма развалилась и материальные стимулы - увы - исчезли. Посему дальше мы писали уже вразвалочку и лениво.

Глеб Гусейнов позвонил мне и сообщил о том, что его друзьям из группы "Деревянное колесо", где когда-то Глеб поигрывал на перкуссии, фирма "Солид рекордз" вроде бы предложила издать альбом, а у них издавать особо нечего. Тут же был сообщен телефон Андрея Гаврилова, про которого было известно, что он некогда был журналистом и писал аннотации к пластинкам, те, что на задней сторон конверта печатались. В частности, к серии "Архив популярной музыки", на "Мелодии", где в конце восьмидесятых выходили "Дорз", "Роллинг Стоунз" и в том же духе. Я позвонила Андрею, выяснилось, что про группу он слышал. Через пару дней он позвонил и сказал, что мы выпускаем компакт, правда, Андрей попросил привезти весь записаный материал, а не только "Графику", обьясняя, что когда у нас выйдет следующий альбом никто не знает, поэтому на 73 минуты надо запихнуть как можно больше. Через некоторое время мы уже обсуждали с Василием Гавриловым - художником, сотрудничающим с "Солидом" макет буклета. Василию были выданы указания на буклете не экономить, потому что группа неизвестная, а значит все должно быть сделано по-серьезному - красиво, на хорошей бумаге. Через пару месяцев после первой встречи с Андреем Гавриловым, Анчевский привез домой коробки с авторскими экземплярами. Когда я рассказывала друзьям, про то, каким образом мы выпустили "Графику" - не верил никто.

С Сергеем Гурьевым я познакомилась в 89 году, по заданию - знакомый молодой человек задумал создать дайджест самиздатовских изданий (идея благополучно загнулась) и попросил меня найти людей, имеющих отношение к рок- самиздату. Про литературные журналы я еще что-то знала - и про их издателей тоже, а вот про рок-самиздат - ровным счетом ничего. Я пожаловалась своей тогдашней подруге Маше Володиной, певице и поэту, на свое горе. Маша радостно обьяснила, что она знает такого очень известного рок-журналиста Сергея Гурьева, выпускающего самый настоящий самиздат под названием "КонтрКульт Ура". Я Гурьева вспомнила, потому как Маша мне его показала, когда мы ходили на концерт "Гражданской Обороны" и Янки. На том же концерте, я познакомилась и с Бонифацием. Я позвонила Гурьеву, он меня странным образом, не послал, хотя я крайне мутно обьясняла, что же именно мне от него нужно. Через пару дней мы встретились на Арбатской, Покровской линии, Сергей привез первую "Ккуру" и мы вполне подружились. Про то, что я пою песни он ничего не знал. Впрочем, я их особо и не пела - первое мое выступление в кабаре Алексея Дидурова "Кардиограмма" состоялось примерно через месяц после нашего знакомства. Первоначально Гурьеву мои песни не особо нравились, как он утверждает, что первая песня, после которой он решил, что я "гениальная русская певица" была "Товарищ Кашперовский". Диссиденствующая Володина в том же 89-м смотала во Францию, оставив в России дочку, бульдога и маму - исполнительницу роли Комиссара в фильме "Оптимистическая трагедия", Маргариту Володину.

С Шурой Букиным я познакомилась в рок-кабаре "Кардиограмма", где Шура рулил звук несколько лет. Я пришла на настройку, в первый раз в своей жизни, Шура немного свысока приставил к моей гитаре микрофон и попросил издать какие-нибудь звуки, дабы отстроить вокал. Я запела - Шура сел напротив меня на корточки и заикаясь спросил, откуда я взялась, явно находясь в шоке. Потом, Шура делал звук на моих еще акустических выступлениях в театре на Курской и несколько раз работал с группой, в том числе на "Рок-мосте Москва-Киев".

С Андреем Рогожиным, а также и с Машей Володиной, меня познакомил мой приятель по ивановскому филологическому факультету Дима Бушуев. Димка приехал в Москву поступать на заочное в Литературный институт и пока он сдавал экзамены, а я за него приходила "болеть" я перезнакомилась с его будущими однокурсниками - Андреем Туркиным, Володиной. Рогожин, в отличие от Димы, поступал учиться не на поэта, а на драматурга, но экзамены они сдавали все вместе.

Андрей писал пьесы, сценарии, снимал документальное кино. Мы вместе работали на радиостанции "Говорит Москва", где Рогожин продюсировал мою авторскую программу "Живой город", выходившую как приложение к его службе экологических новостей. В "Живом городе" мы делали интервью с Сайнхо Намчелак - авангардной тувинско-австрийской певицей, ламой Оле Нидалом, Евгением Головиным и всякие другие интересности.